Дознание в Риге - Страница 64

Алексей решил познакомиться с Цвейбергом. Пора уже увидеть единственного в Риге «ивана». Но как? Можно подойти к дому и постучать в дверь. То ли впустят, то ли нет… Есть способ надежнее. Язепа свел с немцем его давнишний приятель Адо Кадак, хозяин артели старьевщиков и по совместительству воровской маз. До сих пор руки у Лыкова не доходили до этого персонажа. Теперь пора взять его за пищик.

Адрес старьевщика Алексей достал в паспортной конторе. Кадак проживал во втором участке Петербургской части, на Ревельской улице. Вор занимал хорошую квартиру, под которой находилось артельное помещение.

Сыщик сразу прошел туда. Начал он вежливо. Спросил хозяина, ему указали на рыхлого мужчину очень самодовольного вида. Тот встал, подошел вразвалочку. Двигался Кадак смешно, будто отставной провинциальный актер. Видимо, он искренне полагал, что все окружающие им любуются…

– Я надворный советник Лыков, чиновник особых поручений Департамента полиции. Веду дознание убийства вашего приятеля Язепа Титуса.

– Никакой он мне не приятель, – испуганно открестился старьевщик. Вся спесь мгновенно слетела с него. – Так, были немножко знакомы.

– А госпожа Эглит говорит, что вы часто бывали в их доме. Вы и Карл Рымкус.

– Рымкус действительно был Язепу приятель, – радостно подхватил Адо. – Вам, господин, к нему следует обратиться за справками.

– Я воспользуюсь вашим советом. После того, как вы изложите мне все, что знаете о Титусе.

Кадак сделал вид, что задумался.

– Э-э… Даже не знаю, что сказать…

– Скажите правду. Он помогал вам продавать краденое?

– Какое еще краденое? – возмутился старьевщик. Он повернулся к своим людям и воздел руки: – Вы слышали, что сказал этот человек? Будто бы у нас торгуют краденым! Да я в суд подам.

Лыков без раздумий отвесил хозяину крепкую оплеуху. Тот согнулся в три погибели и едва не упал.

– Ой!

Надворный советник приказал подручным Кадака:

– Пошли вон! Или хотите сесть с ним в одну камеру?

Те мигом выбежали на улицу.

– Теперь, дрянь, поговорим, – зловеще произнес Алексей. И врезал хозяину еще раз.

– Вот, в довесок. Это лишь начало. Буду лупить тебя до тех пор, пока не скажешь все, что спрошу. Знай свое место!

Ему давно хотелось почесать кулаки об рижских жуликов. Средство испытанное и, как правило, дает результат. Но здесь сыщика постоянно удерживали от расправы. Как же, почти Европа! Будто в Европе полиция не бьет мазуриков…

Вид у старьевщика стал жалкий: левая щека распухла, на глазах слезы.

– Вопрос первый: что связывало Титуса с тремя латышами? Они называют себя товарищами. Мартин, Эмиль и Аксель.

– Это страшные люди… Они убьют меня, если узнают.

– Дурак! Чем быстрее я их арестую, тем лучше для тебя. Не понимаешь разве, что ты следующий?

Лыков бросил это наобум, но попал в точку. Адо сразу размяк. Он сел и начал говорить. Рассказал маз следующее.

Трое так называемых товарищей появились возле Язепа в конце прошлого года. Он тогда вошел в ревизионную комиссию Четвертой общей похоронной кассы. Это как касса взаимопомощи: люди делают взносы на свои будущие похороны. Раз в полгода участники приносят определенную сумму, и эти деньги копятся на их счете. Похоронные кассы очень распространены в Германии, чуть меньше во Франции и Англии. От тевтонов мода перешла и к русским. В Петербурге восемь общих похоронных касс. Почти все они объединяют столичных немцев, но есть и исключения. К примеру, успешно работает касса для служащих городского общественного управления. Имеются они и в ряде северных городов, таких как Псков и Порхов. Но наибольшее распространение похоронные кассы получили в Прибалтийском крае. В Либаве их шестнадцать, а в Риге одиннадцать. Это если считать общие. А еще существуют профессиональные и даже сословные, куда постороннему попасть трудно.

Язеп Титус подошел к делу со свойственной ему нечистоплотностью. Хитрый жулик использовал кассу, чтобы воровать оттуда деньги. Он придумал отдавать членские взносы участников на вохенгельд. Когда еще человек помрет и его родственники затребуют средства. А пока деньги должны делать деньги! Но, чтобы получать лихвенные проценты сверх разрешенных законом, он уговорил членов правления не оформлять договоров займа. Проще говоря, Титус стал подпольным ростовщиком при кассе. Некоторые из руководителей были против этого. Особенно возражали двое: нотариус Миерлаук и извозопромышленник Озолин. Тут-то и появился товарищ Мартин со своими подручными. Миерлаука утопили в Пихлаусской канаве, подстроив несчастный случай. А Озолин «угорел» в собственном доме.

– За что Мартин мог убить Язепа? – спросил Лыков. – О чем они не договорились?

– Не знаю, ваше высокоблагородие, честное слово, не знаю.

– Как мне найти товарищей?

– Мартин жил где-то возле Киш-озера. Он вообще патриот, Двину называет Даугавой. Считает, что латышская земля захвачена пришлыми: сначала немцами, а потом русскими. И тех, и других надо прогнать и установить здесь латышское государство!

– Ого, вот это размах. Он воевать собирается с Российской империей, что ли?

Кадак затараторил:

– Мартин – фанатик, ему все равно, сколько убить людей, лишь бы Латвия состоялась. Он сыплет цитатами и называет себя марксистом-националистом. Говорит, что в Риге особые условия.

– Какие еще особые условия? – возмутился сыщик.

– Это он так считает, а не я, – испугался Адо. – А особые условия в том, что здесь много заводов. И стало быть, этого… Как его?