Дознание в Риге - Страница 32

Решившись, Лыков взял слово:

– Ваше превосходительство! Титус хорошо подготовлен к такого рода делам. Он ушел в отставку в чине титулярного советника с должности начальника Нижегородской сыскной полиции. Следить, анализировать, ловить жуликов Яков Францевич умеет, как никто другой.

– Жуликов, но не шпионов, – возразил министр.

– Поверьте мне, это сложное ремесло. Иной убийца любому шпиону сто очков вперед даст. И… сыскная полиция в России лучше знает свое дело, чем корпус жандармов. А в армии вообще до сих пор нет контрразведывательной службы.

Куропаткин сердито двинул бровями:

– Неприятные для меня слова, но это так.

– Кроме того, – продолжил ободренный сыщик, – Титус – рижский уроженец. Он говорит на всех языках, что в ходу в этом необычном городе. Даже на эстонском! Знает обстановку, готов к самостоятельным действиям. Нянька ему не нужна, скорее он еще других поучит оперативной работе.

– Хм. Не знаю, не знаю… Штатский человек, лесом торгует…

– И наконец, ваше превосходительство, Яков Францевич – лицо заинтересованное. Он хочет найти и наказать убийцу своего брата. Почему же государству не войти с ним в соглашение? Для пользы дела.

Генерал откинулся на спинку стула и вперил в Яана пристальный взгляд. Тот сидел невозмутимый, потом вдруг сказал:

– В последний раз я надевал чужую личину в Ташкенте. И меня тогда за это чуть не зарезали.

– В Ташкенте? – заинтересовался Куропаткин. – В каком году? И как вы там оказались?

– Мы с Алексеем Николаевичем поехали продавать лес на шпалы. А раскрыли целый заговор с участием английских агентов. И ничего, партикулярное наше положение делу не повредило. Было это в девяносто четвертом году.

– В Ташкенте… – повторил генерал. – Это не тот ли случай, когда интенданты уплыли на каторгу? Вместе с духовным лицом, ишаном, который оказался британский шпион?

– Тот самый случай.

– Ага! – Куропаткин живо повернулся к сыщику: – Господин Лыков, допустить частное лицо к секретной операции я не могу никак. Вас могу, по соглашению с вашим министром, а господина Титуса нет. Но если вы уволите Якова Францевича с должности управляющего, мы тут же возьмем его вольнонаемным в служительскую команду. Тогда другое дело.

– Уволить Титуса? Да хоть нынче! Он мне, ваше превосходительство, сказать по правде, самому надоел. Забирайте, такого добра не жалко.

Все посмеялись, и вопрос тут же решился положительно. Яан написал прошение об отставке, Алексей завизировал его, и лифляндец тем же числом перешел на службу в Военное министерство. На должность чиновника для письма с жалованием сорок пять рублей в месяц.

– Эх-ма… – вздохнул он. – У меня в Нефедьевке бурлак-плотогон столько получает…

– Так везде на государевой службе, – утешил нового подчиненного военный министр. – Если бы не казенная квартира, не знаю, как бы я тут сводил концы с концами.

Таубе был очень доволен: эдакий кадр получил в команду. Но остался еще один вопрос.

– Ваше превосходительство, но как быть с самим Лыковым? Для его участия нужно разрешение Горемыкина. А тот знать не знает, что его подчиненный напрашивается на секретную операцию военных. Официально Алексей Николаевич в отпуску, но уже завтра обязан выйти на службу.

– Это мы решим, – ответил Куропаткин.

Он вызвал секретаря и приказал:

– Соедините меня с министром внутренних дел. Срочно!

Иван Логгинович оказался на месте. Он выслушал просьбу о встрече и пригасил генерал-лейтенанта к себе прямо сейчас. Тот поблагодарил и добавил:

– Еще нам понадобится надворный советник Лыков из Департамента полиции. Нет, он не в отъезде, а сидит у меня в кабинете… Я скоро все объясню. Да, Зволянский тоже понадобится. Тут дело государственной важности.

В итоге через полчаса на Фонтанку, 57, явились трое: Куропаткин, Таубе и Лыков. Титуса оставили в кабинетике барона. Он теперь лицо подчиненное, пусть ждет.

Горемыкин был раздосадован тем, что его чиновник через голову начальства пролез к чужому министру. Зволянский же сохранял спокойствие. Он хорошо знал Лыкова и понимал: глупостей тот не наделает. Если пошел к военным, значит, так надо.

Открыл совещание надворный советник. Он рассказал начальству, как в свой собственный отпуск поехал с управляющим в Ригу разбираться в чужом преступлении. И что там обнаружил. Личная проблема некоего Титуса преобразилась вдруг в государственное дело, требующее взаимодействия двух важнейших министерств.

– Таким образом, вы искали убийц одного жулика, а нашли вражескую резидентуру, – завершил за него рассказ Куропаткин.

– Шпионством должен заниматься жандармский корпус, – напомнил всем Зволянский.

– Подключить их во власти господина министра внутренних дел, – парировал Таубе. – Но мы, военные, не можем устраниться. Лыков тоже нужен в расследовании. Пусть и дальше дознает уголовное преступление. Оно уже дало нам ценный материал, и продолжение наверняка откроет новые важные факты. Смерть Язепа Титуса как-то связана со шпионской сетью. Налицо необходимость совместной операции двух ведомств. Секретной.

– Секретной от сыскной полиции Риги? – скривился Горемыкин. – Это дурно пахнет. Там такие же чины вверенного мне министерства, как и Лыков. Будем прятать тайны от своих же?

– Рига находится под сильным немецким влиянием, – почтительно возразил военный министр. – Вот что дурно пахнет… Внутри империи вдруг обнаруживается такое. Мы не хозяева в собственном доме.